О хирургии на востоке России во вторую половину XIX века


Хирургические воспоминания.

Очерк четырнадцатый.

Проф. В. И. РАЗУМОВСКИЙ.

В настоящее время хирургия широко развивается по всему нашему Союзу ССР. Развитие хирургии в России особенно началось с 90-х г.г., - после того, как была введена антисептика и асептика (см. мои хирургические воспоминания, очерки 3-4); не мало способствовали развитию хирургии прикомандирование врачей к Университетам, далее открытие специальных курсов для усовершенствования врачей при Еленинском Институте (Монастырский, Склифосовский, Тилинг и др.); при чем врачи эти имели возможность посещать лечебницы («общины») и больницы в Спб. (Рейер, Е. Павлов, Троянов, Кадьян, Трахтенберг, Вельяминов, Турнер, Цейдлер, Вреден, Свияженинов, Хольцов и др.). На ряду с Спб-м, некоторые Московские (особ. Екатерининская-Клейн, Сарычев; Мариинская-Яковлев, Зеренин, Голицынская - Дерюжинский, Ольги Александров) и провинциальные больницы сделались очагами хирургического образования уже в ХІХ веке. Когда я перешел из Казани в Саратов в 1909 г., я не только нашел в городе больших хирургов (Спасокукоцкий, Арапов, Лисянский, гинекологи Кузьмин, Петров- больничные врачи потом профессора далее Минх, Бибинов-потом ассистент Сахаров, Грасмик), но и в губернии был уже целый ряд хороших хирургических центров (Бржозовский потом мой ассистент, — теперь проф. хирургии в Астрахани, Сементовский, Левков, Трефильев, Васильева, Лаштанова, Френкель, Калмановский, Е. Николаев, Аничков, Гуревич, Комиссаров, Спешилов, Васильев и др.), *С работой С. Калмановского. Е. Николаева, С. Аничкова, Н. Гуревича, Комиссарова и Спешилова мне пришлось потом во время европейской войны познакомиться близко. Все они были главврачами тыловых лазаретов земского союза (в Саратове), которым, я заведывал: 3 года (до моей поездки на фронт) мне пришлось с ними консультировать и много оперировать. Первые (четверо) уже скончались. Да будет им вечная память! Всех больше мне пришлось оперировать с Е. П. Николаевым; памяти его я посвятил одну свою научную работу. П. В. Спешилов теперь проректор у-та (и хорошо работает научно); М. П. Комиссаров получил звание профессора.)  специальная хирургическая помощь уже была приближена к населению, - и некоторые земские отчеты (мне известные) показывали, что в участках дов. широко практикуется и полостная хирургия.

 

В этом очерке я коснусь не этого нового периода, а старого - главным образом 70-х-90-х г.г., когда появляются первые крупные хирурги в провинции; при этом буду говорить прежде всего о тех хирургах, которых я знал лично, и которые произвели на меня впечатление своей энергичной деятельностью; это главн. обр. воспитан ники Казанского Унив-та, тогда единственного просветительного очага на востоке России. Начну с В. Д. Владимирова, имя которого уже занесено в историю хирургии. Мое знакомство с ним относится к началу 80-х г. г., когда он был уже глав врачом в Пензе. Раньше он, по окончании курса в Казан. Унив-те в 1867 г., был ординатором и преподавателем на медфаке: в 1867-1872 г. ему поручено было «упражнение студентов в операциях на трупе под руководством профессора» (см. его биографию в «Бигораф. словаре» Загоскина 1904 г.). В 1872 г. он защитил свою знаменитую диссертацию: «Несколько новых остеопластических операций на нижней конечности»; одна из них («Владимировская операция») получила затем мировую известность;) *(Владимиров о своей операции делал также доклад на IV «съезде естествоиспытателей и врачей» (в Казани). Им предложен также способ применять при уранопластике слизистую оболочку губы в виде лоскута» («Дневн. общ. Казан. врачей», 1870 г.).) другая (на колене) как бы предшественница известной операции Богораза. После защиты диссертации и заграничной поездки (где он учился у Лангенбека. Лушки и др.) он 2 раза представлялся на кафедру: в 1872 г. на факульт. хирург. клинику, но был выбран не он, а бывший в отставке А. Н. Бекетов (о нем см. мои «Воспоминания» очерк 1-й); и второй раз в 1873 г. на оперативную хирургию; выбран опять не он, а более слабый кандидат Н. И. Богомолов (это темное пятно на казанском медфаке). Владимиров обиделся и ушел совсем из Казани в Пензу. В Казани он заведовал хирургич. отделением Александровской больницы, — и здесь у него учились Студенский, Кузнецкий и др. (там же впервые произведена и «Владимировская операция»); *(Спустя несколько лет та же операция в Зап. Европе произведена Микуличем, но приоритет Владимирова установлен после заявления Н. В. Склифосовского на международн. съезде врачей; в русской медиц. литературе были острые прения о приоритете (см. мой «Хирургич. воспоминания», очерк 6)) в Александров. же больнице им произведена первая в Казани овариотомия (правда с летальным исходом, — первое выздоровление в Казани получил позже в 1879 г. Л. Л. Левшин, — операция, на которой был и я в качестве помощника). В Пензе Владимиров прославился своими литотомиями и литотрипсиями (больше 1000); в один из приездов в Казань (в начале 80-х г. г.) он и нам демонстрировал литотрипсию с новыми тогда инструментами Bigelow.

 

Я познакомился с Владимировым чрез Н. И. Студенского, который после ухода Владимирова заместил его в Александровской больнице; в Казань он приезжал несколько раз: там оставалась его жена (имевшая небольшой деревянный дом на Комиссарской улице). Небольшого роста, но плотный, коренастый, с большой русой бородой, выпуклым крупным лбом, коротко обстриженными щетинистыми волосами, - по первому впечатлению он казался гордым, пасмурным и замкнутым в себе человеком, но в кругу близких он делался оживленным, любил шутки и остроты. О пензенской его жизни некоторые сведения дает проф. Н. В. Копылов (потом заместивший его в Пензе, после профессор) в некрологе (журнал „Хирургия"). Будучи уже профессором, я несколько раз встречался с В. Д. Владимировым: под конец жизни он сделался мистиком, высказывая какие то странные полумистические, полуфилософские мысли, напр. что прогресса нет, что человеческая мысль движется по кругу (как планеты по орбитам) и т. д. Умер он в 1903 г. в Пензе; под старость нуждался в средствах и умер на больничной койке (гангрена ноги), завещав похоронить себя на больничном кладбище. Казанский Ун-т не сумел оценить В. Д. Владимирова и удержать, только чуткая студенческая молодежь высоко оценила его: когда он уходил из Казани в Пензу студенты поднесли ему «ножку» (слепок из серебра стопы после его операции). Студенский относился к нему всегда почтительно, как к своему учителю; помню, мы (Студенский и я) произведя его операцию (в 80-х г. г.) посылали ему телеграмму. Владимиров представлял собой крупную личность с творческим умом; будучи оторван от научного центра (унив-та), он не мог проявить себя в полной мере, как деятель науки, но все же своей операцией обессмертил свое имя; а своей практической деятельностью и влиянием на учеников (в Пензе было не мало его учеников; я был в Пензен. б-це вскоре после его смерти) и молодых товарищей он оставил яркий след в русской хирургии. Краткая его биография (с портретом) помещена в „Б. медицин. энциклопедии" (там же и его операция).

 

П. В. Кузнецкий представляет наиболее колоритную фигуру из всех наших первых земских хирургов. Уроженец г. Вольска, он окончил Саратовскую гимназию, а затем в 1871 г. Казанский университет; дальше вся его жизнь и деятельность протекла на Урале. Сначала 13 лет он работал в Н. Тагиле на заводской больнице (вместе с известным врачом-клиницистом Рудановским), а затем в земской больнице, выстроенной по его плану, и здесь он развил широкую хирургическую деятельность; с 1876 г. уже он начинает свою знаменитую серию овариотомий (раньше, чем в университетских городах, см. об этом мои «Хирургические Воспоминания», очерк 7), которая делает известным его имя не только в России, но и в зап. Европе (первая серия его овариотомий б. опубликована и в западн. Европе, где овариотомии б. еще редки). Слава его, как хирурга растет, к нему стекаются больные со всего востока Европ. России, из Сибири; по подсчету его биографов им произведено до 170 т. операций; между ними есть замечательные, напр. опухоль матки в 108 фунтов (препарат в Казанском музее); 9-летний литопедион (препарат там же) и др. (таких эффектных операций в то время не было и в клиниках). Из особенностей его техники нужно отметить применение камфорнаго спирта при лапаротомии (с которым он получил прекрасные результаты до введения антисептики Листера)*(По его рассказам камфорный спирт он применял обильно: «кишки покрывались налетом». Торсию больших артерий вслед за Кузнецким применяли и др. хирурги на Востоке России; некоторые интересовались моим мнением по этому вопросу. Я молодым врачам обычно отвечал, что «конечно, П. В. Кузнецкому можно это делать, но менее опытным я бы советовал лучше применять лигатуру».)) и широкое применение торсии сосудов (brachialis, femoralis, и др.) взамен лигатуры при ампутациях и т. п. Он был и хороший окулист (сотни катаракт) и вообще опытный и широко-образованный врач, к которому ездили учиться и др. врачи.

 

Я познакомился с ним в начале 80-х годов, будучи ординатором, при его приезде в Казань; в Александровской больнице, где и он когда-то учился (у В. Д. Владимирова и где теперь работал его товарищ доц. Студенский) он показал нам редкую еще в то время радикальную операцию грыжи; и, помню, для нас (меня и Студенского) было новинкою та быстрота, с которой он извлек большой грыжевой мешок; с большим интересом мы слушали также его рассказы о его первых лапаротомиях, которых он насчитывал тогда уже около десятка. Встречался я с ним и позже, уже будучи профессором, как в Казани, так и на съездах (он был товарищем председателя на 4 хирургич. съезде в Спб.); ранее (в 1899 г.) он был удостоен (по моему представлению) Казан. медфаком степени д-ра мед. honoris causa. Очень импозантна была его внешность: высокая статная фигура, правильные черты лица, открытый лоб, смелый взгляд, осанистая темная борода и, как особенность врача народника, русский костюм (поддевка, шаровары, высокие сапоги); всем своим существом он производил впечатление сильного и могучего человека. Умер П. В. Кузнецкий в 1912 г. от гриппознаго воспаления легких; память его почтена торжественным заседанием Уральского медицин. Об-ва, произнесен ряд речей (д-ра Русских, Новиков и др.);*(Материалы доставлены мне сыном и супругой покойного, здравствующей и теперь. Особ. красиво построена речь д-ра А. Новикова: в то время как раз появились в печати резкие отзывы о врачах Л. Н. Толстого, — и Новиков описывая яркую и подвижническую жизнь земских врачей, опровергает Толстого, который не знал земских врачей.) в Москве ему посвящена одна из книжек «Хирургии» (Дьяконова): некролог его составлен д-ром (теперь профессор) А. А. Опокиным; больница названа его именем (кажется, поставлен памятник на могиле). П. В. Кузнецкий был блестящий представитель земской медицины и великий труженик на народной ниве; на Урале и востоке России, на ряду с А. А. Миславским,*(Биографического очерка А. А. Миславского я здесь не даю; он мною уже сделан в 1902 г. («Русский врач»), когда я его представлял в почетные члены Казанского ун-та. Это был учитель многих врачей, особенно по хирургии и офталмологий (им сделаны тысячи катаракт). В Екатеринбурге (теперь Свердловске) в память его организована глазная лечебница. Умер он в 1911 г.; храню его письма и чугунный портрет, отлитый на заводе (он бывал у меня в клинике и в моей семье). он был пионером науки и культуры, и первым великим земским врачом.

 

М. А. Подарин был товарищ по курсу (выпуска 1869 г.) Н. И. Студенского и его друг. Пробыв ординатором 3 года (при проф. М. В. Никольском) у которого и я начал свою ординатуру, см. («Воспоминания» очерк 1), он учился также и у В. Д. Владимирова, работал также по анатомии у П. Ф. Лесгафта (об энергии которого и об его борбе с начальством Подарин много рассказывал). По окончании ординаторства он некоторое время (70-е г.г.) был земским врачом в г. Осе, Пермской губ., а затем вновь ассистентом (сверхштатным) у проф. Никольского, которого он часто замещал (Никольский имел желудочную болезнь, от которой он потом и умер). С переходом Л. Л. Левшина на клинику (после смерти Никольского), Подарин несколько лет работал с Левшиным, а также со Студенским (в Александров, б-це); он был деятельным участником при первых лапаротомиях Левшина; я на первых своих хирургических шагах многому учился у него и до известной степени считаю его своим учителем. Подарин был духовно и физически очень сильный человек, хороший оператор, но без всякой склонности к научным работам. Обладая значительным мужеством, он в затруднительных случаях поддерживал нас всех своею бодростью духа и находчивостью. Не забуду следующий случай: в 1882 г. мы (Левшин и помощники) произвели в частном доме тяжелую операцию у пожилого субъекта (высокую резекцию recti no Volkmann'y). По окончании операции в первые же часы начался коллапс и упадок деятельности сердца (вероятно, в связи с длительным наркозом); несмотря на все принятые меры, больной скончался. Проф. Левшин уехал, а мы (Подарин и 2 ординатора) остались, чтобы произвести искусственное дыхание. Родственники и знакомые больного (которых собралось не мало) обнаружили в отношении нас крайне неприятное настроение (мы слышали возгласы „зарезали" и т. п.). Лично на меня вся эта обстановка произвела удручающее впечатление; один Подарин мужественно выдерживал напор окружающих, стараясь объяснить им, что хирурги не виноваты в смерти. Но это плохо действовало; когда мы выходили из дому (по темной, не освещенной лестнице), Подарин, видя наше подавленное настроение, подбадривал нас: „ну, ребята, иди и назад поглядывай, бывают заходы и в тыл.*(После мы узнали, что об этом больном (старовере) служили панихиду, как «о рабе божие убиенном». Обвинение после смерти оперированных больных часто приходилось слышать, иногда даже в самых диких формах; помню, одна жена причитала над умершим мужем: „и улестили его голубчика ласковыми словами и повели как овча на заклание". Приходилось иногда выслушивать и брань. Конечно, это встречается и теперь (такова уже наша профессия!), но тогда обвинение врачам выражалось в более резких и грубых формах.)

 

Будучи отличным врачом, Подарин все же не имел практики и очень нуждался в средствах (он был семейный, а жалованье не получал). Как то мы его спросили: «почему у Вас., М. А., мала практика». «Не знаю», ответил он, «виноват м. б. мой язык; вот несколько дней тому назад приходит ко мне очень тучная женщина и жалуется на боль в ногах; я осмотрел и ничего в ногах не нашел; на ее вопрос «отчего болят ноги», —я ответил: «сударыня, я ничего не нахожу в ногах; думаю, что Вам по Вашей комплекции двух ног мало; обиделась и ушла». Если в данном случае остроумие П. было м. б. и неуместно, то в др. случаях, благодаря своей находчивости и остроумию, П. умел подбодрить больных; был такой случай: в начале наркоза (пред операцией) одна женщина все время вскрикивала: «ай, боюсь, боюсь»; «чего же Вы боитесь?» спросил П.; «боюсь умереть»; «умереть не дам,» — уверенно сказал П., и больная успокоилась. Подарин все же не мог устроиться в Казани и уехал опять в земские врачи в Шадринский уезд, затем в г. Осу, где он был очень популярен среди населения. Умер Подарин очень рано (40 лет) от какой-то желудочной болезни в Осе, где и похоронен.

 

А. И. Шулятиков, — врач вып. 1874 г. Студентом усердно работал по анатомии у Лесгафта; по хирургии ученик Никольского и Владимирова. Я познакомился с ним впервые в начале 80-х г. г., когда он был участковым земским врачом в г. Яранске Вятской губ.; мне пришлось больше месяца жить в Яранске, — курировать одну тяжелую больную после произведенной проф. Левшиным овариотомии (у больной было частичное расхождение сшитой раны и флегмона брюшной стенки); позже когда я уже был профессором, в начале 90-х г.г. я также был в Яранске (ездил туда по вызову Шулятикова для производства операции). Так. обр. я на месте мог познакомиться с деятельностью Шулятикова; это был образцовый участковый врач; хороший терапевт, хирург, акушер, — он в то же время был в своей больнице, можно сказать, и чернорабочим: не забуду, как однажды он, вместо хожатики (неумело обмывавшей больную), взял сам мыло и мочалку и показал, как надо обмывать больных. Поражал он меня также своим умением разговаривать с больными крестьянами, умелым подходом к больным; в нем был виден врач – народник, любивший крестьян и глубокий знаток не только деревенских нравов, но и народной души. В своем Яранском уезде он пользовался необычайным доверием и любовью; он был и руководителем «врачебного совета» (по выбору которого принимались на земскую службу врачи.*(Эти врачебные советы (представляющие автономную коллегию) были и в др. уездах Вятской губ.; думаю, что этим, главным обр., объясняется очень хороший состав земских вятских врачей: среди них были хорошие хирурги, гинекологи, офталмологи (некоторые после были приват-доцентами и профессорами: Тепляшин, Егоров, Сычов, В. Иванов). Вообще, Вятская земская медицина была выдающейся по своей деятельности и особенно по составу врачей (многих я знал лично, познакомившись на съездах и на местах, - мне приходилось выезжать в Вятскую губ. для операций по вызову врачей). Хорошие председатели земских управ, напр. Батусь в Вятке, Ковалевский (врач) в Перми и др. много сделали для развития земской медицины.) По внешности Ш. был среднего роста, сутуловатый, несколько пасмурный (как большинство земских врачей); постоянно беседуя с крестьянами, он и говорил особым простонародным лапидарным языком; среди товарищей врачей он был задушевный человек, располагавший к себе всех, с кем жизнь его сталкивала. Это был наилучший тип участкового земского врача; он, кажется, всю жизнь провел в Яранском уезде (где потом работал и его сын-врач); таких врачей на востоке России было не мало; они же и создали на обширной территории России (не было земств на Кавказе и Западе) земскую медицину, которой удивлялись и иностранные врачи; они же составляли черноземную силу и наших Пироговских съездов, а также губернских съездов; в Казани эти съезды хорошо были с организованы с 80-х г. г. (председатель А. В. Петров; помню его увлекательные речи). Организации губернских съездов много способствовали А. В. Петров, Е. А. Осипов, И. И. Молесон, В. Д. Ченыкаев, Н. И. Тезков.

 

О состоянии хирургии на востоке России (в конце ХІХ века). можно судить по «трудам» VII Пирогов. съезда, бывшего в Казани в 1899 г, где участвовало много видных хирургов (см. мои „Воспоминания очерк 3-й). *(На этом съезде, между прочим, один из участков. врачей Вятской губ. демонстрировал следующий замечательный случай хирургической самопомощи. Крестьянин отморозил себе обе ноги (гангрена стоп), лежал в больнице, но на операцию (ампутацию) не согласился (страх пред операцией см. ниже) и уехал домой в деревню; после отпадения омертвевших стоп, он сам обломал торчавшие кости (засунув их в щель деревянного пола и откинувшись в сторону); затем, по заживлении ран, вместе с деревенским кузнецом сделал себе на обе ноги протезы (из лыка и железных полос), в которых ходил настолько хорошо, что односельчане выбрали его «посылкой» (общественная повинность по разносу повесток и писем). Когда на съезде этот недюжинный хирург-ортопед вместе с протезами был предъявлен хирургич. секции, ему была устроена овация (и собрана порядочная сумма денег, как премия за изобретательность). Я не мало знал случаев хирургич. самопомощи (промывание выпавших кишок у «ручейка» с выздоровлением, операцию при atresia ani с выздоровлением, удаление камней из уретры с хорошим исходом и др.), но этот случай все же исключительный по сложности и остроумию тех хирургических актов, которые применялись; характерен он и как показатель недоверия к операциям (см. ниже). На VII Пирогов. съезде впервые был представлен хороший грыжевой материал (по радикальной операции грыж) земскими участковыми хирургами (Бржововский. Сатравинский и др.); и обсуждались русские способы радикальной операции (Боброва, Праксина, Разумовского и др.). На этом же съезде впервые собран русский материал по актиномикозу и зобам (Тихов). В Казани был также 1-й областной съезд по дифтериту в 1896 г. по инициативе проф. Н. Ф. Высоцкого (благодаря стараниям которого открыт и бактериол, институт в Казани). Ежегодные губернские съезды врачей (с 80-х г.г.) немало способствовали развитию хирургии.) В восточном крае работали бывшие ординаторы казанских хирургических клиник: Соловьев, Васильев, Константинов, Софотеров, Суслинг, Зимнинский, Геркен, Иорданский, Котелов, Поленов, Перимов, Воскресенский, Циглер, Рясенцев, Забусов, Тимофеев, Войцехович, Нагибин, П. Ильинский, В. Никольский *(Нагибин, Ильинский и Никольский мои товарищи по курсу. Нагибин - видный хирург сначала в Шадринске, а потом в Уфе: Ильинский всю жизнь работал в Сарапуле: Никольский рано умер, работал в Симбирске. Ильинского мне потом, в начале ХХ-го века пришлось оперировать: у него быстро, в несколько месяцев развилась опухоль на шее, которую он счел за саркому. Я оперировал его в Казани, опухоль оказалась туберкулемой: в детстве у него был коксит, оперировал же я его по поводу туберкулемы за 50 лет. Он оправился и после работал много лет. Поздние туберкулемы у пожилых я встречал несколько раз: один раз пришлось оперировать пожилого врача, у которого туберкулема под мышкой развилась после ранения пальца (заразился, оперируя туберк. больного); эта туберкулема также развилась быстро, в несколько месяцев и этот случай закончился полным выздоровлением.) и др. (я беру только 2-ую половину ХІХ века). С деятельностью некоторых хирургов я познакомился на местах во время выездов по вызову врачей - к тяжелым больным: с ветераном земской хирургии - проф. П. Н. Михалкиным (здравствующим и теперь - Н. Новгород), Свисловским (Вятка), А. Сахаровым и М. Ладыгиным (Симбирск), Догадкиным, Мухановым и Сатрапинским (Самара), проф. Абражановым (Уфа), Кенигсбергом (Оренбург), проф. В. К. Трофимовым, (Пенза). Тиховым (Кострома) и др. Некоторые из земских хирургов посещали мою клинику: А. А. Миславский, знаменитый литотомист Ассендельфт, имя которого вошло в историю хирургии, Муханов, Сатрапинский, Ченыкаев (последние трое мои товарищи и друзья) и др.; начиная с 80-х годов, не мало работало на Востоке России и моих учеников. *(Из них особо я должен отметить Линдберга (Златоуст, потом Тобольск). Бакиан (Златоуст), Бодрова (Уржум), Войцеховского (Оренбург) и А. Новицкого (там же), издавшего очень хорошее руководство по подаче скорой помощи). С некоторыми хирургами я поддерживал отношения в течение долгих лет.

 

Как особенности хирургии Поволжья и Востока России нужно отметить частую встречу камней, эхинококков и актиномикоза. Ближе к Уралу и на Урале не мало зобов (первая операция зоба сделана на Урале еще в 50-х годах А. А. Миславским; один из первых в России начал оперировать зобы пермский хирург Цандер; не мало зобов пришлось оперировать и мне-см. мой отдел «Болезни щит. железы» в «Р. Хирургии» и мои «Воспоминания»). Упомяну об эпидемиях и эндемиях рафании, цинги и «голодных» болезней с их хир. последствиями и осложнениями *(Омертвение при рафании встречается до последнего времени (см. „Каз. мед журнал"), а между тем эта форма омертвения совсем не описывается в «Общей Хирургии» Гессе Гирголав - Шаака. О рафании длинный ряд работ и научных исследований на Востоке России, в Казани 2 диссертации - Реформатского и К. Орлова на Вятском материале.)

 

Показателем состояния хирургии уездной и участковой на Востоке России может служить каменная операция. Когда я был студентом, в Казанских клиниках производилось очень много литотомий (исключительно боковое сечение с итинерарием и литотомом саché), и старые Казанские профессора (Элачич, Бекетов, Никольский) располагали многими сотнями случаев; такой же большой материал имели и губернские хирурги (Владимиров в Пензе, Догадкин в Самаре, Розенталь в Саратове и др.)*(Очень большой материал имел Ассендельфт, работавший в деревне Ветошкино (см. мой 9-й очерк «Воспоминаний», «Из области урологии»). Шов пузыря на Востоке России вслед за мной еще в 90-х г.г. начали применять П. И. Тихов в Костроме (Тихов до профессорства некоторое время был земским хирургом), Лезин, Копылов, Трофимов в Пензе, также в Оренбурге, в Уральске и др. местах (доклады на съездах и диссертации; материал Тихова опубликован обстоятельной диссертацией П. Н. Обросова и в западноевропейской прессе). На VII пироговском съезде (в Казани) я демонстрировал свой шов (на 9 операциях) членам съезда.) Но уже в 80-х г.г. в клиниках литотомий становится несколько меньше, потому что литотомии начали производиться не только в губернских, но и в уездных, а кое-где и в участковых больницах (в Самаре напр. Н. С. Поповым, в Саратов. губ. моим другом, участков. врачом Н. Е. Кушевым *(Н. Е. Кушев известный врач-общественник; долго работал участков врачом в Саратов. губ., затем профессор Саратов. ун-та и организатор борьбы с малярией. Как участков. врач. он много оперировал (литотомии, катаракты и др.). Это один из пионеров земской хирургии). в 90-х г. г. литотомий в клинике еще меньше (и главн. образ. из ближайших мест Казан. губ.): так. обр., подбирая материал для разработки моего способа пузырнаго шва (дисс. ординатора Голишевскаго, потом профессора, Самарского хирурга), мы могли только в несколько лет собрать достаточный материал. К концу ХІХ века литотомия производится уже многими уездными и участковыми врачами - хирургами; хирургич. помощь постепенно приближается к населению; появляются в уездах даже специальные хирургические лечебницы (межучастковые), напр. в Бузулуке (первым заведующим был д-р медицины Н. С. Власов из моих ординаторов, умер рано от сыпного тифа)*(Из моих ординаторов тифом переболели более 10 человек; в эпидемию 1892 г. все 5 человек, которые тогда служили у меня. — все они тогда выздоровели. Умерли от тифа кроме Власова, еще двое: Лисовский (хирург в Уфе) и Перекропов (хирург в Ставрополе - Кавказ). В 1892 г. эпидемия (после голода 1891 г.) была очень тяжелая; больных клали на полу (на солому); у меня в хирургич, отделении умерло 2-после резекции колена и ринопластики; я прекратил все не экстренные операции.) я осматривал эту хирургическую лечебницу, - она произвела на меня очень хорошее впечатление (из нее появились потом и научные доклады, — первый - Власова).

 

Вопрос о приближении хирургич. помощи к населению между прочим деятельно обсуждался на VII Пироговском съезде в Казани. К началу ХХ века уже появляется много хирургов в участках, как это видно особенно по трудам наших съездов (см. мои «Воспоминания", очерк 3-4), появляется в участках и полостная хирургия, иногда даже очень эффектная (напр. широкая резекция желудка в Николаеве, теперь Пугачеве, в 1899 г.) *(В то время даже профессора располагали только единичными случаями резекций желудка.) эти случаи, правда, исключительные, все же составляли уже знамение времени; нужно отметить также и научную творческую деятельность некоторых больничных земских хирургов (Богоявленский, Перимов, Ассендельфт, Крестовский и др.), широко развившуюся после (в ХХ веке).

 

Параллельно с хирургией уже с 80-х развивается на Востоке России офталмология и гинекология. Кроме указанных выше крупных работников в этих областях (Миславский, Кузнецкий и др.), здесь за вторую половину ХІХ века нужно отметить прежде всего крупных офталмологов в Вятской губ. (Егоров, Темляшин, Сычов, В. Иванов, Кортнев, Бодров и др., все ученики проф. Адамюка) и в Пермской (особ. Серебренникову, которую я уже описал в своей речи на VIII Пироговском съезде); из гинекологов особенно нужно выделить работавшего в Екатеринбурге В. М. Онуфриева, который уже в XIX веке создал себе крупное имя и широкую известность далеко за пределами Пермской губ. (я познакомился с его работами, когда он выступал аспирантом на кафедру в Казани в 1899 г.); я не касаюсь здесь гинекологов и офталмологов губернских городов на Востоке России, среди которых было не мало крупных работников и до начала ХХ века-напр. гинекологи Петров, Кузьмин и Чегодаев (Саратов), Еертель (Самара), Пулло (Кострома), Першин *(А. В. Першин (из учеников Феноменова) построил в Астрахани прекрасную, осмотренную мной, лечебницу (на собранные им средства), в которой теперь с удобством размещены клиники университетов (больница Семашко). Такое же прекрасное здание (теперь глазная клиника) построил М. Ф. Волков в Саратове.) (Астрахань) и др.; офталмологи- Еще (Н.-Новгород), Максимович и Волков (Саратов), Боде (Самара) и др. Деятельность их, я не сомневаюсь, найдет оценку в исторических очерках русской гинекологии и офталмологии.

 

Мой очерк «о хирургии на Востоке России во вторую половину ХІХ века», конечно, далеко не полный: он основан глав. обр. на личных впечатлениях; прожив всю жизнь на Востоке России и имея сношения со многими хирургами, я все же считал себя обязанным дописать этот период, принадлежащий уже истории хирургии, это был важный период. Благодаря высокой смертности от операций, в доантисептический период страх пред операцией был велик не только у больных, *(Не забуду следующий случай 80-х г.г. Татарин приводит чувашанина в клинику с раком нижней губы (татарин переводчик, - чувашанин не понимает русского языка). Предлагается операция. После долгих переговоров татарин заявляет, что больной боится: „котлам варить будешь" (очевидно, больной, живущий близко от Казани, что-то слышал о выварке трупов для скелетирования). Пришлось объяснять, что операция и варение в котлах, хотя и производятся в одном учреждении (ун-тете), но не имеют ничего общего. Чувашанин согласился на операцию и выносил ее очень хорошо (тогда давали порцию водки перед операцией без наркоза - местной анэстезии еще не было). Татарин из корридора через щель увидел операцию, окровавленное лицо пациента и начал дико кричать: «ух, как резить, Сибирь гуляем!» (т. е. сошлют в Сибирь). Он испугался ответственности за то, что привел пациента для операции. Не только в деревнях, но и в самой Казани были самые нелепые представления о хирургии: одна больная (из среды считавшейся культурной) напр. спрашивала, правда ли, что Левшин назначен профессором за то, что снял живого червя с мозга (очевидно, она слышала что то об эхинококках и об антисептике) Я один раз, сделав операцию, на 3-й день нашел на ране вместо своей повязки заячью шкуру. При такой темноте и невежестве приходится изумляться быстроте переворота, который в 80-х-90-х г.г. произошел в умах населения в отношении к операциям. Уже в конце 90-х г.г. вера в операции была очень велика, а в начале ХХ века больные часто сами просили операций даже в тех случаях, где операции совершенно не нужны Если вновь прибывший земский врач делал в участке несколько операций, репутация его в населении тем самым была обеспечена. И земства, обращаясь к нам (профессорам), обычно просили врача с хирургической подготовкой или умеющего делать операцию катаракты (это было мерилом достоинств врачей). Ценными также считались врачи, умевшие производить акушерские операции. Врачи, не знавшие хирургии и акушерства, плохо держались на местах и искали другой деятельности, уходили в уездные врачи (судебные) или санитарные (на Востоке рано, с 90-х г.г. появились санитарные врачи).   но и у врачей, даже профессоров, напр. в 1882 г. проф. Виноградов (терапевт) отговорил одну больную от операции овариотомии (см. мой очерк «Медицинское образование и жизнь студентов в Казани» Вестник хирургии, кн. 54, 1929). В 80-х годах с введением антисептики постепенно изменяется взгляд на операции: на Востоке России, где антисептика введена рано (благодаря глав. обр. Л. Л. Левшину), этот, перелом произошел раньше, чем в других местах. Уже в 1883 г., после того, как у нас (клиника проф. Левшина) хорошо прошел первый десяток овариотомий, проф. Левшин выписывается в г. Яронск для овариотомии; поездка эта была еще своеобразна; едет профессор (Левшин), доцент (Студенский), 2 ординатора (я, Нагибин) зимой на лошадях (за 200 верст); мы везем с собой весь инвентарь - инструменты, антисептический материал (губки, кэтгут, халаты и пр.), даже посуду; на месте особым образом готовится комната в частном доме; и, что особенно характерно, местные врачи не приглашаются на операцию из боязни, что они, как незнакомые с антисептикой, занесут инфекцию.

 

В конце 80-х г.г. однако уже и врачи на местах знали антисептику. В 90-е г.г. я при выездах уже обычно оперировал с местными врачами (правда, по тогдашним воззрениям еще с баней пред операцией); только 1 раз брал своего ассистента в виду особенностей тяжелого случая. В конце 90-х г.г. страх пред операцией уже исчез, больных не приходилось уговаривать, - этот переворот сделала антисептика и земская медицина.