Хирургия у русского народа, по данным старинных рукописных лечебников
Д-р мед. наук Н. А. Богоявленский
Кафедра истории медицины Военно-морской медицинской академии ВМС
(и. о нач. кафедры - д-р мед. наук Н. А. Богоявленский).
Вестник хирургии им И.И. Грекова 1947
Оглавление:
Влияние Европы.
Среди некоторых современных историков русской медицины распространено мнение, что своими хирургическими познаниями русский народ обязан исключительно иноземному влиянию. Принято почему-то считать, что появившиеся в России в XV и XVI веках при дворе великих князей иностранные врачи и хирурги, главным образом немцы, голландцы и англичане, впервые начали учить русский народ примитивным хирургическим манипуляциям. До этого же времени у нас в этой области знания царила якобы лишь только грубая эмпирика, не достойная внимания современного исследователя.
Сторонники этой западноевропейской ориентации, однако, забывают, что в средние века никакой научной медицины не было и в Западной Европе. Как там, так и у нас научному периоду предшествовал многовековой народный опыт врачевания. В зависимости от социально - экономических условий народная медицина, а с ней и хирургия, развивались по-разному в различных странах и у разных народов. Зарождение народного врачевания на Руси и сама эволюция его несут на себе следы ярчайшей национальной самобытности и оригинальности, положивших отпечаток на последующую эпоху развития медицины в России.
При текстологическом сличении народного немецкого лечебника Spiegel-Arztnei 1530 г., послужившего оригиналом для переводных лечебников многих соседних стран, нельзя не заметить в русских переводах существенных отклонений от иноземного источника. Примером может служить один из разделов упомянутого немецкого оригинала - так называемый Distillirt-Buch, составленный Иеронимом Брауншвейгским. Рекомендуя березовый сок в качестве лечебного средства, немецкий автор ограничивается лишь коротким и глухим замечанием о том, что «вода эта хороша для всяких ран» и что «она исцеляет и подсушивает открытые повреждения».
Характерно, что эта же редакция дословно приведена в одноименном переводном чешском лечебнике 1550 г. И только текст русской рукописи дает совершенно новую и распространенную трактовку этому месту из книги Иеронима Брауншвейгского. (Полное название русской рукописи - «Сказание о пропущении вод из трав на врачевание людем испытано мудрыми дохтуры изложено по азбуце». Переведена в 1530 - 1540 гг., возможно, в Новгороде. Мы пользовались одним из многочисленных московских списков - полуустав конца XVI в начала XVII веков - в Рукописном отделе Ленинградской государственной публичной библиотеке им. Салтыков Щедрина Q. VI, 29.)
Высокое лечебное свойство березового сока русский лечец видит прежде всего в том, что при пользовании им наступает столь желательное первичное натяжение – «та же вода свежия раны сеченыя заживляет и в место тело вводить»; березовый сок, во-вторых, действует противовоспалительно, устраняя околораневую инфильтрацию - «понеже та вода оток тушить»; березовый сок, наконец, уменьшает нагноение и препятствует избыточной грануляции «гноение ранам или растение диким мясом не даст расти в ранах язвленных кои сечени суть», «Дикое», или «лихое», мясо не без основания русскими лечцами считалось «велми пакостными для тела». Приведенный текст таким образом с достаточной убедительностью говорит о широком хирургическом кругозоре русского врачевателя допетровской эпохи, довольно четко представлявшего себе основные признаки патологических процессов, сопутствовавших ранению тела.
Потребность в хирургии.
Все русские рукописные лечебники XVI-XVII веков уделяют очень большое внимание хирургии. Жизнь властно выдвигала требование по оказанию помощи хирургическим больным, весьма многочисленным на Руси в то время. Эта помощь оказывалась специальными лицами. По данным Н. Д. Чечулина, в XVI веке в Московском государстве насчитывалось 210 профессий. Среди них было много «кровопусков» и «кровопускниц», «зубоволоков» и «повивальных бабок». Цех цирульников, занимавшихся хирургией, являясь между прочим наиболее прогрессивным элементом городского общества в Новгороде, был настолько значителен по числу своих членов, что он дал в 70-х годах XIV века вожака и много последователей рационалистической секты стригольников (от слова «стричь»).
Особенности анатомической терминологии.
Можно полагать, что в XVI-XVII веках в России в основном уже сложилась анатомическая терминология. С одной стороны, правда, пока ощупью подбираются удопонятные русские обозначения анатомических названий: «матрикс» - это «матка» и «дно» в одно и то же время; желудок – он же и «стомах»; мочевыводящий канал лечебники называют «водяной диркой»; для плаценты нет еще другого названия, как «постелки отроческой, коя не выходить со отроком кои ражаются». Но, с другой стороны, не только все наши врачебники, но и русская художественная литература той эпохи свободно уже оперирует такими установившимися понятиями, как вертлуг, локот, запястие, ладышка, берцы, стегны и т. д.
Внутренние органы становятся известными не только по названию, но о них создаются в лечебниках правильные топографические представления: «селезень и печень во обоих боках лежат, а в правом боке маленко пониже ребер тут лежит печень, а в левой стране против того лежит селезень».
Есть основание предполагать, что русским лечцам небезызвестны были своеобразные экспериментальные наблюдения над животными, и последние даже подвергались аутопсии в целях проверки лечения. Так, в рукописи XVII века сказано, что кора одного из растений обладает способностью «твердость селезенную мягчить», «а то тем испытуй», продолжает лечебник: «аще то даеши свиниям и то кормим их тою корою по девяти дней сряду, а потом ту свинию вели зарезати и тако обрящеши селезень истреблен а собою велми мелок».
Удовлетворительно для своего времени была на Руси разработана в то время хирургическая диагностика. Были известны: «ноктоедица», тканевые миазы, раковые язвы грудной железы - «волосатиковая болесть на титках у женок», cancer reсti – «волосатик во афендроне». Лечебники знают «жабу, сиречь болячку ртяную, коя в скорониах (на миндалинах, Н. Б.) бывает». Картинно описана гангрена: «сустав некой распаляется и черны бывают аки уд сожженой, а ту немочь мастеры именують великаго чудотворца Антония разгневние».
Грыжи – какие они были?
Широко распространенными были грыжи, в особенности пахо-мошоночные. «Люди киловатые» - это одни из самых частых пациентов русского врачевателя того времени. Эти грыжи, повидимому, были иногда объектом для симуляция, главным образом со стороны лиц, привлекаемых к военной службе, на что намекает следующее выражение одного из лечебников: «люди киловатые не из болести, а по лукавству». Была выработана практика хирургического лечения сибироязвенного карбункула - «черной моровой болячки кою болячку докторове называют антракс». А частые эпидемии бубонных форм чумы (resp. туляремии) побудили, в частности, новгородских врачевателей предложить свой способ лечения бубонов - это «просечение топорком апостем, сиречь горячих надутых болячек» с последующим вставлением в рану турунды - «кнута кужелного», о чем между прочим не содержится паралельных упоминаний в народных врачебниках Западной Европы той эпохи.
Травмы.
Наиболее актуальной проблемой врачевания являлись тогда всевозможные травматические случаи. С одной стороны, они были бытового порядка. Сюда относились «расшибения с хором, с лошади» или «кого возом притреть». Часто встречались ожоги, обморожения, вывихи, переломы ребер и в особенности «кожных и ручных костей», происходившие в быту, на работе, а также в драках, во время уличных боев (Новгород).
Однако наибольшее число травматических случаев доставляла война. Многочисленные указания лечебников на выведение из ран «стрел и пулек», названных «ядрами пищалными», или упоминания о ранах «стреляных, где лежить ядро или железца» - говорят только или преимущественно за военно-полевое происхождение подобных повреждений.
Раны различались «стреляные», «сеченые» и «колотья». Раненых было много. Осложнения ранений часты и тягостны. Еще в сочинениях Андрея Курбского много говорится о таких раненых. О князе Пожарском в летописях сказано, что он много лечился от ран. Поэтому лечение раненых стояло тогда в центре внимания русского врачевания, и оно нашло себе яркое отображение в медицинской письменности того времени.
В лечебниках имеется строгое деление ран на «свежие» и «старые». По всему видно, что долго не заживающие раны представляли для врачевателей той эпохи сложную задачу при их лечении. В частности, большие затруднения испытывали наши лечцы при остеомиелитах, протекающих с явлениями секвестра, потому что уж очень много приводится в лечебниках разных средств, направленных к тому, чтобы вытянуть из раны кости отщепленыя и иныя нечистоты».
Перевязки ран.
На материале русских врачебинков можно отчетливо проследить эволюцию применения перевязочных средств в древней Руси. «Хлопчатая бумага начинает не редко упоминаться только в XVII-XVIII веках. В более же ранний период этой щели служили или высушенные мицелия гриба - «губы дождевки», или «древесный мох», собранный предпочтительно «с дерев благовонных». Этот мох считался, кроме того, хорошим гемостатиком: «мох древесной заключает всякое течение крововое аще его прикладываем или внутрь приемлем». Приоритет применения в России при перевязках ран конопляной и льняной пакли совсем не заслуженно приписывается Лодеру в войну 1812 г. В действительности, это перевязочное средство было известно русской народной медицине еще до XVI века. Упоминаний о «кужели», о «кнуте кужелном» при перевязках и обработке ран содержится особенно много в медицинских рукописях новгородского происхождения. Была тогда также известна корпия: «аще ветчаной плат чистои взем да его оскреби и тот поух в ту воду (при перегонке из травы попутника малого, Н. Б.) обмочи и внутрь раны положи».
На хирургическую обработку ран и язв было устремлено все внимание тогдашнего врачевания. Раны и язвы прежде всего орошались разными целебными жидкостями. В большом ходу были примочки и промывания посредством увлажненного «плата», «тафты» или «ветоши платяной чистой», сложенных обязательно «вдвое», - «три» или «четверосугубно». Нередки были в употреблении присыпки на раны и язвы, например «порохом коры березовой толченой». Упоминается также окуривание ран дымом при сжигании, например, «смолы галбановой». В кариозную полость зуба дым пропускается в подобных случаях при помощи тростинки. Глубокие раны («фистилы») подвергались спринцеванию посредством «кристиюма». Этот кристиюм, или «крестер», находил широкое использование также при лечении «мехиря» (penis), «когда из него гной сякнет». В большом ходу были «леваши» - пластыри, а равно непосредственное прикладывание к ранам различных частей свежих целебных растений.
Среди многочисленных средств, применявшихся в русской народной медицине для обработки ран и язв, могут быть выделены две группы «зелий». Одни из них химической природы. Это минералы, соли тяжелых металлов, некоторые сложные органические вещества. Другую основную группу составляют растения.
Понятие о необходимости поддержания чистоты в ране формулируется в русских медицинских рукописях довольно выпукло. Этой цели служит прежде всего мыло и не только потому, что «от мытия мылного тело чисто живет», но именно потому, что «всякое мыло к различным недугам язвенным пристоит аще вымыванием им, понеже их вычищает»
Иногда со стороны врачевателя замечается стремление теоретически обосновать самое фармако-динамическое действие целебного средства. Так, для объяснения лечебного действия серебра на рану принималась в расчет его «вязателна сила» «понеже сребро язвы сеченыя узит и шити их не надобе». Такая же способность приписывалась квасцам, которые рекомендовались, главным образом, к язвам, «волосатиковым», а вместе с уксусом – для промывания «всяких фистил глубоких».
Физиологический раствор на Руси?
Небезызвестно было благотворное влияние на рану физиологического раствора, употреблявшегося или в виде водного раствора «соли обычной» или морской воды для обмывания ран и язв. Но особенно распространенным представляется лечение старых язв пчелиным медом. Довольно широкое применение находила «аргила», или «глина обычная». Ее прикладывали к «ранам сеченым». О препарате ртути - киновари- тоже сказано, что она «велми течение крововое уймет аще прилагаем к язвам сеченным». Купорос же мелко толченый обладал способностью действовать, главным образом, против «кровового течения ноздряного». Наконец, в «щелоке известьном вместе с золою вязовою», употреблявшемся при язвах, нельзя не усмотреть прототипа aquae calcis, не потерявшей значения в хирургической практике и сегодняшних дней.
Перечисление всех растительных медикаментов отняло бы много времени. Остановимся лишь на самых ходких.
Чем лечили?
О березовом соке сказано выше. Это было одно из излюбленных средств лечения хирургических ран в допетровской Руси. Особенно горячо он рекомендовался «к ранам коя слиска и гнои из нея сякнет».
К популярным зелиям должны быть отнесены попутник большой и малый (Plantago majop et minor). Они широко применялись как гемостатики, а также при ожогах и в косметических целях для устранения обезображивающих рубцов.
Не меньшей симпатией у русского народа пользовался лен, что нашло выражение в очень недурной зарисовке этого растения в одной из русских рукописей XVII века. Листья его, как сказано в рукописи, прикладываемые «сверху раны, или к чирьям, или к апостемам скоро их отворяет и просечи их ненадобе».
«Алтею», или «проскурняк болшой», (Radix altheae) лечебники рекомендуют против «отока», накладывая примочки около язв сеченых... а не в самую рану». Он же в «емпластырях» хорошее кровоостанавливающее средство, ибо «кровь уймет в ранах сеченых».
За горчицей (Sinapis sp.), по данным врачебников, признавалось не только противоцынготное действие. В гораздо большей степени она приобретает известность именно в хирургии. Предварительно сваренная и смешанная с воловью желчью, горчица рекомендуется «добро зело» к фурункулам, ибо «отворяет зрелые чирии опроче просечения и иных зелий и кроме всякого врачевания и прижигания», «Семя кукуклвое» (Secale cornutum), листья глухой крапивы (Folia urticae dioicae), грецкие орехи находили употребление при всяких кровотечениях, а «орехи скатные» (Gallae lurcicae-таннин) употреблялись как для окраски волос в черный цвет, так и в виде присыпки при «язвах и ссадинах от пешехождения» и от «томления конного».
Не могли остаться в стороне и такие типично народные русские растения, как хрен и редька. За ними была упрочена слава средств «специфических» для борьбы с избыточной грануляцией: «сок хренове и сок ретечной лихое мясо из язв гнилых выгонит, тоже творит ретка жженая эще язвы присыпаем».
Сабина применялась для дезодорации гнилых ран. О «смоле житкой» или «смоле пиктовой» (Pix liquida) сказано, что в ней «мертвое тело долго не гниет», следовательно, известны были ее антисептические свойства. «Водяная мата» считала «специфической» при секвестрах, а «ладан белой» так раны «узит, что не надобе их зашивати», «Салвия» (Folia salviae) не только «зубы крепит кои шатаются», но «унимает всякое истечение кровавое из язвы». И, наконец, о «пелыне» (Artem absinthi) записано, что «вода велыная черви в старых глубоких и гнилых ранах уморит и выведет»
Представляется возможным в русских лечебниках выделить некоторое число зелий наркотического действия: «белен», мак, мандрагора. Каких-либо данных о применении наркоза в хирургии русские рукописные врачебники не содержат. Но известное представление об этом, несомненно, существовало, что усматривается из следующего места одного врачебника XVII века: «нецыи же сиргоси (хирурги, Н. Б то суть мастеры кои язвы лечуть... дают корение мандрагорово болящему пити или ясти у коих распалется огнь палящий, и они оттого толь крепко спят, что они не чюють егда лекарь у них уды отрезывает или отсекает».
Русский врачеватель той эпохи - дитя своего времени, и не чужд был мистики. Так, он наивно полагает, что кровотечение из всякой раны остановится, если «держать алмаз во рте». К чести наших лечебников, однако, надо сказать, что к средствам сакраментального значения они прибегают очень редко. Заговоров в них не найти. Молитвы иногда приводятся, но они служат лишь несущественным дополнением к физическим методам лечения в хирургии.
Несмотря на некоторую осведомленность русского лечца в области «теории» хирургии, само хирургическое лечение допетровской эпохи отличалось значительным консерватизмом. Если не считать активного вмешательства при чумных бубонах («просечение их топорком») и случаев кровопускания, то все оно почти сводилось к обработке ран и язв. Некоторые хирургические операции, даже такие, как ампутация конечностей, были небезызвестны народной медицине. Но упоминания о них в тексте приводятся попутно, мимоходом. Сами русские врачеватели не ставят эти радикальные мероприятия своей целью, не стремятся к ним, а самих себя прямо противопоставляют хирургам – «мастерам кои раны лечуть». О зашивании ран русская народная медицина знает, но об иглах и швах в рукописях нет упоминаний. Костные переломы, несомненно, успешно лечились русскими врачевателями, но ни одного типа неподвижной повязки в лечебниках не приведено.
Подобное положение было закономерным явлением. Оно соответствовало уровню развития производительных сил и социально-экономическим условиям того времени. Это была народная медицина. За недостаточностью организованной помощи со стороны государства хирургическое лечение ориентировалось на домашний обиход, где в лучшем случае могли быть применены такие доморощенные инструменты, как топорок, бритва, ножницы и т.д., и где на помощь со стороны обученного ассистента в случае ампутации органа рассчитывать, конечно, не приходилось: В орбиту врачебного наблюдения русского лечца попадали «старые и гнилые язвы», т. е. хронические случаи по преимуществу. Это были хирургические заболевания в периоде далеко зашедших осложнений, к которым больной уже приноровился настолько, что ни у пациента, ни у врача подобная стадия болезни уже не вызывала стремления к радикальным и смелым оперативным вмешательствам. Преобладание фитотерапевтического направления в хирургии древней Руси есть выразитель богатейшей русской природы, которая умело используется русским человеком во всех случаях его жизни.
Это был младенческий период русской хирургии. Эмпирические познания находились в процессе медленного накопления.
При всей специфической классовой направленности лечебников того времени, отображавших, по существу, медицину царя, бояр, духовенства и служилых людей, обращение к народной медицине прошлого и для современного ученого является небесполезным. Не следует забывать, что многие современные медицинские концепции своими корнями уходят далеко в глубь веков.
Нами дан здесь лишь очень краткий очерк русской народной хирургии Московской Руси. Тот, кто более глубоко интересуется историей русской хирургии того отдаленного периода, найдет неисчерпаемый материал в рукописных фондах библиотек, архивов и музеев нашей страны.
Адрес автора:
Ленинград, Фонтанка, 106. Военно-морская медицинская академия, кафедра истории медицины.
